В очередной раз прошла традиционная “Вахта памяти” в Зубцовском районе Тверской области. Я наконец-то побывал на ней от начала до конца. Заранее прошу прощения за сумбурность: напишу обо всем сразу и понемногу. По крайней мере, попробую рассказывать по порядку.
“Вахта Памяти” – это мероприятие, приуроченное к событиям Великой Отечественной войны. Основная цель – поиск останков бойцов, отдавших свои жизни за Родину в борьбе с фашизмом. Уже не первое десятилетие на “ВП” собирается множество поисковых отрядов. В этот раз вместе с нами участие приняли “Стерх”, ТПК “Горизонт” и “Память метростроя”. Были еще другие отряды, также занимающиеся поиском, стоящие от нас отдельными лагерями.
Я приехал 28 апреля – за день до заезда нашей основной группы “Стерха”. Было время выбрать местечко под лагерь, потихоньку заниматься его обустройством. Первый вечер можно было и расслабиться, поглядеть на звезды и поболтать с ребятами, которых давно не видел.
Ночи ещё весьма холодны! Встав в пол-пятого, я первым делом колдовал у горелки чай, прежде чем выйти в поле.
В 06:21 взошло солнце и сразу стало по-летнему тепло.
Днем начали приезжать отряды. Ожидалось около 70 человек. К тому времени мы понемногу оборудовали лагерь: сделали сход к реке – небольшой мостик, рубили дрова и начали делать “пентагон”, как мы его называем, – лавки вокруг костра в форме пентагона (в итоге, правда, вышел октагон, ну да ладно).
К вечеру мы вышли небольшой компанией просмотреть окрестные поля. Руководитель “Стерха” Сергей Евгеньевич осматривает непонятную железяку:
Тут же находим отстрел и трассеры:
Земельку часто приходится перебирать вручную – мелкие осколки.
В лесу близ лагеря были воронки и окопы, практически пустые как оказалось.
Миноискатель – лучший друг поисковика, если требуется найти что-то небольшое и железное. Ищет и черные металлы, и цветные. Глубина сканирования невелика, как правило до полуметра-метра.
Вот, пожалуйста, миноискатель сказал “копать здесь”. Снаряд, причем неразорвавшийся. Такие лучше с глаз подальше закопать, зарыть и забыть.
Работа захватывает, так, что порой не замечаешь, как день заканчивается. Солнце скатывается за Дёржу.
Телевидение снимает сюжет про ребят из Севастополя. Были найдены останки их родственника, погибшего в этих краях.
Лагерь доукомлектовывается. Над “обеденным залом” воздвигается парашют Д-6:
Так вот:
Серега, шеф-повар и бессменный комендант нашего лагеря:
Ладно, отвлечемся от лагеря, хотя с ним забот было еще немало. Пора в поля, к работе. До места раскопок на машине проехать не всегда возможно, я бы даже сказал, далеко не всегда =). Весеннее распутье… Болота, хлябь, ручьи и броды зачастую преграждают путь. Резиновые сапоги становятся лучшей обувью на всю вахту. До чего ж немцы были опрометчивы…
По пути встречаем демонтированную узкоколейку Раково – Княжьи горы:
По информации на этом поле была линия укреплений.
В общем-то похоже на истину: начали откапывать блиндаж. Много отстрела, и нашего и немецкого.
Снаряд РС, вроде от “Катюши”, как говорили. Высокохудожественно:
Миноискатель снова сказал “Копай!”, Сашка с Димой взялись с совестью:
И через 10 минут вытащили кусок гусеницы. Но больше ничего не нашли.
Другая группа между тем методично погружалась в недра. Дело тут осложняют грунтовые воды, бьющие ключиками. Надо постоянно вычерпывать ямы и потом месить глину на дне, пытаясь её выбрать. Лопата вскоре превращается в кувалду по весу.
Часто попадаются мелкие элементы: осколки, гильзы, прочие неведомые железяки.
Тут уж ничего вернее перебора вручную нет.
Можно и так – проверить ком земли, что в холостую не работать.
А вот то, о чем я говорил: приходится постоянно вычерпывать яму. День копаешь, на следующий приходишь, а там уже не яма, а самый настоящий бассейн. Но за полчаса доброй работы такой “цепочки” вычерпывается любой объем =).
День окончен, ребят вывозит наш рейсовый “УАЗ’ик” и “буханка”.
Энтузиасты постарше, вроде нас, идут пешком часть пути.
Через деревеньки:
По возвращению первым делом хочется есть, причем, не так важно что, главное – побольше, и чтоб жевалось. Но сначала – купаться. Это если хватит духа, ибо вода в Дёрже пока еще студеная. Я только три раза осилил поплавать, остальное время ограничивался ополаскиванием.
После купаний, снова бодрый и уже в два раза более голодный, налетаешь на кухню. Благо, готовилось все вовремя и в правильных количествах. Миска супа с горкой и полкило второго проглатываются как легкая закуска. После трапезы наступает самое блаженное состояние – можно посидеть у костра, послушать песни под гитару, да или просто звезды посчитать:
Ночи, все как одна, были ясны как день!
Время за полночь, компания редеет, дети уже спят, остались одни мамонты взрослые, уже обсудившие день вчерашний и день наступивший. По крайней кружке чая и спать!
Тишь… Лишь храп казака рушит стройный лад песен соловья.
В семь просыпаются дежурные, готовят завтрак. В восемь – весь остальной лагерь. Утренний туалет, трапеза, быстрые сборы и снова – в поля, к лопате!
Я не все время проводил с лопатой, да и вообще не много копал, только в первые три дня, ибо совмещать в себе артельного труженика и фотографа, находящегося везде и со всеми, подчас непросто. Крайне важно иметь достоверную информацию и постоянно актуализировать её.
События 1942 г. оставила в этих краях сотни тысяч жизней:
“В августе 1942 года на правом крыле Западного фронта—на зубцово-ржевском и сычевском направлениях — развернулась наступательная операция, проводившаяся в основном войсками 31-й и 20-й армии.
31-я армяя— правофланговая армия Западного фронта — наступала южнее Волги в направлении Зубцов, Ржев. Эта операция носила название Зубцовской.
20-я армия, наносившая удар на Сычевку, начала наступление прорывом вражеской обороны в районе Погорелое Городище (районный центр Калининской области). Операция получила название Погорело-Городишенской.
Августовская наступательная операция была составной частью наступательной операции Западного и Калининского фронтов (войска Калининского фронта начали наступление 30 июля, на пять суток раньше войск Западного фронта). В ходе наступления советские войска прорвали подготовленную оборону противника, продвинулись на глубину 30—45 км и ликвидировали вражеский плацдарм севернее Волги в районе Ржева”.
(Сандалов Л.М. Погорело-Городищенская операция. Наступательная операция 20-й армии Западного фронта в августе 1942 года. — М.: Воениздат, 1960.)
Есть достоверные источники, планы наступлений, карты военные и современные, но зачастую самая ценная информация достается от местных жителей. Конечно, большей частью, это старики, помнящие прошлый век. Поэтому важно вести работу по разведке этой информации в окрестных поселках.
Пригород сельского поселения Погорелое городище, дом, с виду жилой. А может и не жилой. Подходим, кличем – никто не отзывается, стучим в дверь, неназойливо спрашивая хозяев, остаемся без ответа. Я уже отошел от дома и, не надеясь ни на что, сделал этот кадр. Но все-таки решил зайти. За дверью – дверь, за ней – что-то вроде кухоньки. В другой комнатке – бабуля. Она немного испугалась неожиданных гостей, но после некоторого знакомства, она стала разговорчивой и поведала много интересного, хоть и не слишком полезного.
Зинаида Васильевна, 1929 года рождения. 83 года. Стало быть, в 12 лет она оказалась в пекле войны. Рассказывает, что всю войну прожила в соседней деревне, помогая нашим солдатам. Поблизости, в лесах, были и партизаны. Немцы прямо под носом были. Рассказывала по “Собакин лес” близ деревни Собакино и бои там. Мы никак не могли уразуметь, что ж это за Собакино. Чуть позднее, в Орловке, нам сказали, что Собакино ныне уже много десятилетий никакое не Собакино, а Иванцево.
Орловка, бабуля-проводница: сама ничего не помнит, зато согласилась показать дом деда, который мог бы помочь. К сожалению, дедушка оказался очень плох, пришлось оставить попытки его расспросить.
Пока мы ездили по деревням, наши ребята из “Стерха” откопали на берегу Дёржи “трехлинейку”. Еще саперные лопаты, отстрел, штык, шланг с фильтром от противогаза. Но никаких останков. В этот день ребята из “Памяти Метростроя” подняли останки одного бойца.
День этот выдался несколько утомительный, не знаю почему, – вроде бы и не копал, только на разведку полдня ушло. Вечером, когда все отряды ушли в лагерь, я отправился вдоль северного берега Дёржи. Берег безобразный: множество бурелома, бобровой работы, болотца. Зато иногда попадаются такие полянки:
Так, немного не дойдя до деревни Тупицино, я нашел переправу на другой берег по стволу огромной ели, упавшей из-за подмывания берега. Видимо, сильный порыв ветра сорвал могучее древо с огромным корнем и ровнехонько уложил его поперек реки, как будто бы к услугам таких туристов, как я. Дёржа в этих местах очень сильно меандрирует, давая порой изгибы по 180 градусов, поэтому в общем-то не удивительно, что берег подмыт. Несмотря на это, я на протяжении всего своего пути не встретил ни одной старицы.
Перейдя реку, я сразу ушел от долины Дёржи в поле, по которому несколько дней назад прошел травяной пал. Лес, к счастью, не сгорел – грунты в долине болотистые и лес смешанный. По компасу я кратчайшим путем пошел к Васильевскому, по пути перейдя ещё одну речку, впадающую в Дёржу – Сукромлю. В ней я на закате и искупался, не хотя того – оступился, переходя по дереву, пришлось заодно и постираться.
На следующий день пара местных жителей дали нам информацию о возможных захоронениях в долине ручья, впадающего в Дёржу. Утром мы с ними встретились, ребята показали нам участок, который мы обрабатывали большую часть дня. На лицо оборонительная линия: колючая проволока, системы окопов, редкие воронки и блиндажи. Но никаких останков…
Крайний день, для нашего отряда, 4 мая. Фактическое отсутствие чего-либо найденого нами несколько подрывает дух, да и все уже подустали: все-таки такое обилие физической работы после долгого перерыва дает о себе знать. Димка поднимает моральный дух ребят:
Как обычно, практически незаметно прошла неделя. Итог: общими усилиями трех отрядов подняты останки 5 солдат. Может показаться, что это не так много, но за количеством ли мы гонимся? Главное, к чему мы всегда стремились, это то, что эти солдаты были найдены, и будут захоронены на мемориале как полагается, с воинскими почестями. Они сражались за жизнь нашего Отечества, и, надо быть честными, может быть у кого-то из них совершенно не было желания воевать и умирать. Все мы хотим мирной жизни под одним небом. Но они сделали это ради нас, как говорил наш командир, Сергей Евгеньевич, кто-то с криком “За Родину!”, кто-то с криком “Мама!”. И мы благодарны, мы помним.
В завершение, немного зарисовок.
В паре километров от нашего лагеря, в деревне на водонапорной башне свила гнездо пара аистов:
Вида они были какого-то непотребного, видно, вовсю заняты потомством и прочими домашними хлопотами.
Были замечательные рассветы в полях:
И столь же замечательные закаты:
Которые ждешь с замиранием сердца, считая секунды до захода светила за горизонт:
А оно, как водится, неспешно плывет по небосводу, и, лишь коснувшись края земли, стремительно уходит прочь. Или это только субъективность восприятия? Меняются краски… и наступает ночь, полная шорохов, журчания ручьев и рек и пения птиц. Пора идти в лагерь.
И это далеко не все, кто были. Спасибо вам всем!
Антон Соловей